– Лар! Включи «ящик» – футбол начинается, – прокричал из прихожей Таранов, выковыривая тапочки со стоптанными задниками из-под книжного стеллажа.
Лара не слышала, как он открыл двери своим ключом, как бухнул в прихожей тяжелой сумкой: из спальни доносился стрекот швейной машинки. Зато белый кот Васька спрыгнул со шкафа и принялся крутиться вокруг хозяина.
– Лар!!! – снова крикнул Таранов.
– Олежек! Ты пришел! А я и не слышу! – Лариска воткнула иголку с ниткой в воротник старенького халата и повисла на шее у Таранова. И иголка, конечно, тут же воткнулась ему в щеку. Таранов поморщился, аккуратно вытащил иголку, с размаху всадил ее в дверной косяк, и смачно поцеловал Лариску. Потом шлепнул ее ласково чуть ниже спины и гаркнул:
– Мехлис, чаю! И зрелищ! – такая у него была любимая поговорка.
Лариска закрутилась по кухне, разогревая пресный тарановский обед, от одного вида которого ему становилось тоскливо. Но другой ему с его язвой был и не положен.
Потом они сидели рядышком в тесноватой кухне перед телевизором, пили чай с блинами – чай и блины были исключением из правил, и их в своем диетическом рационе Таранов отстоял. Правда, жарила Ларка блины по-особенному, без противопоказанной Таранову корочки, и получались они бледненькими и не очень аппетитными с виду, но вкусными.
Игра не задалась с самого начала, футболисты не бегали за мячом, а вяло убегали от него, и Таранов вскоре потерял интерес к происходящему на экране. Да и сон буквально валил его с ног.
– Сколько можно пахать?!! – возмущалась Лариска, помогая Таранову раздеться. – И какого рожна ты сидишь на этой работе?
– Я не сижу, я работаю. Деньги, между прочим, получаю, – вяло сопротивлялся подполковник, начальник уголовного розыска районного отдела внутренних дел, вылезая из рабочей шкурки, и влезая в домашнюю – клетчатую пижаму. Он перебазировался в комнату и завалился на любимый диван.
– Деньги! Не смеши! Скоро будет дешевле держать тебя дома. Будешь, вот, куклам головы и руки-ноги лепить, и толку будет больше! Ну, вот где ты сегодня пропадал чуть не до ночи? – разошлась Лара.
– Ну, что ты шумишь? – Таранов поморщился. – Как всегда, дел – хренова туча. А тут еще Михеев, а вернее – его бабы, подкинули блатного клиента…
У Таранова не было ни сил, ни желания рассказывать про Тамару Георгиевну Селенину, но Ларка, пристроившись уютно рядышком, чесала Таранову за ухом, отчего он почти мурлыкал, и в знак благодарности поддерживал беседу.
Лариса всегда живо интересовалась работой Таранова, и порой подкидывала ему интересные решения, и хоть он в этом и не сознавался, но подсказками пользовался.
– Что за клиент? – с интересом полюбопытствовала Лариса.
– Дама одна, экстрасенс, между прочим, – начал рассказывать Таранов. – Казалось бы, тетка насквозь человека видит – во мне, представь, спазмы мои в сосудах разглядела, а мужика-афериста не разглядела.
– Так это от одиночества, Олежек! Женщина – существо парное, ей одной тяжко, вот она и ищет свою половинку.
– Ищет «половинку», а находит приключений на свою зад… «пятую точку»…
Таранов рассказывал Ларисе про визит Тамары Георгиевны, упустив только интимную деталь общения, ту самую – избавление от головной боли. Ларка хоть и не дура-истеричка, но поводов ей лучше не давать, и вообще: меньше знает – крепче спит.
Таранов рассказывал Ларисе с подробностями историю любви, уводя ее подальше от щекотливой темки лечения головы с наложением рук.
– … в общем, обаял он ее так своими розами-хризантемами и посиделками со свечами, что она стала доверять ему, как себе. В дом впустила, с детьми познакомила. Он и их сумел к себе расположить. Хотя, судя по фотографии, нечем там завлекать женщин: худой, прилизанный спереди, с конским хвостом чуть не до пояса, с зубами железными…
– Мрак! Ты вообще какого-то монстра нарисовал!
– Это не я. Он и на самом деле такой «красавчег»! А расписан как! Эрмитаж отдыхает! Третьяковка в миниатюре! Чистого места на тушке нет – весь синенький! И тут не надо быть сильно грамотным, чтобы не понять: дядя срок мотал на зоне и не маленький, не смотря на свой возраст – не полных тридцать восемь… Да! Лар! А еще среди фотографий были такие, что я чуть не умер от хохота! Этот крендель, прикинь, в голом виде!
– Совсем что ль голый? – недоверчиво переспросила Ларка, когда Таранов рассказывал ей этот милый эпизод.
– Хуже! – умирал со смеху начальник уголовного розыска. – В черном кожаном пиджаке и при бабочке. Представь картинку: полуголый крендель, с конским хвостом, железными зубами и… в полной боевой готовности! Ну, ты понимаешь, о чем я…
Таранов еще долго рассказывал Ларисе про экстрасенса Тамару Георгиевну и ее неудачную любовь – мужчину по имени Герман, а потом начал через слово сладко зевать, и Лариса распорядилась:
– Спать! Немедленно! А то завтра не встанешь!
Она наскоро чмокнула его, подвернула заботливо одеяло, и погасила свет.
А на кухне ее ждала горка посуды. И еще одна мыслишка промелькнула. Лариса быстро сполоснула под струей воды чашки и тарелки, стараясь не греметь, составила посуду в сушилку, и присела к столу.
В большой коробке с ее кукольным рукоделием вот уже несколько дней ждала работы чудная заготовка – кукольная голова с гривой черных шелковистых волос. Лариса аккуратно расчесала их маленькой щеткой, разобрала волосок к волоску на ровный пробор от середины лба, и собрала волосы резинкой в хвост. Вообще-то задумка была иной: Лариса хотела сделать куклу с именем – Наталью Николаевну Пушкину. Уже и наряд для нее был придуман, а тут вдруг родился образ такого демона после рассказов Таранова про Германа-серцееда. Она еще не знала, что из всего этого получится, просто покрутила кукольную голову так и этак, и бросила все на столе – отправилась спать.
Утром ее разбудил тарановский хохот.
– Что ты ржешь, как конь, и в такую рань? – Лариса пришлепала на кухню, теряя по пути тапки. Таранов в долгополом махровом халате, босиком, стоял у стола и любовался на ночное ларкино произведение.
– Хорош! – вкусно сказал Олег. – Ох, хорош гусь! И похож-ж-ж-ж!!!
– Правда, похож?
– Оч-ч-ч-чень! Ты его изобрази, как на фото: в коже, с бабочкой и с готовым орудием наперевес. И на выставку!
Ларка шикнула на него, и расхохоталась, представив такого красавца на выставке. Отбоя бы не было от посетителей!
Лара выпроводила Таранова на работу, быстро помыла посуду, и присела к столу. Затея эта – сделать куклу, похожую на мошенника, который испортил жизнь влюбленной в него женщины, увлекла ее не на шутку. Типаж уж больно хорош!
А история, которую рассказал ей на ночь глядя Таранов, тронула ее не на шутку, и чем-то отдаленно напомнила ей ее собственную историю. Пять лет прошло с тех пор, как она закончилась, а Лариса до сих пор не могла вспоминать ее спокойно. «Спасибо мужчинам, которые умеют испортить жизнь доверчивым женщинам…»
* * *
День был как день: не хуже и не лучше всех остальных майских дней. Ну, разве что погода была приличная, не по-питерски сухая и теплая. Лариса Михайловна Потапова привела в музей своих учеников – у них был коллективный поход на выставку. Ей не жаль было своего выходного дня потратить на это культурное мероприятие. Хотелось, чтобы дети, у которых на уме лишь компьютерные стрелялки и пустая болтовня, хоть чуть-чуть приобщились к прекрасному. Да, банально звучит. Затаскали фразу, замучили. Но очень уж правильно и верно сказано – «прекрасное».
Увы, народное искусство – игрушки, выполненные из разных материалов, не очень увлекли современных деток. За исключением двух тихих девочек, которые с интересом переходили от витрины к витрине и задавали Ларисе какие-то вопросы, вся компания по-тихому крошила на паркет печеньем и дула пепси из банок, не обращая внимания на замечания аккуратных женщин неопределенного возраста, восседавших привратницами у витрин с экспонатами.
Под конец экскурсии дети, уставшие от музейной духоты, и, наверное, от скуки – ну, чего греха таить: это ей, Ларисе Потаповой, было все безумно интересно, а им… Им из игрушек больше всего по душе были куклы Барби и трансформеры.
Лариса устала шикать на детей, и когда два Антона – Васильев и Бельский – два самых отчаянных хулигана из ее шестого «Б» – не на шутку разошлись, и, вцепившись друг в друга, завалились на скользком паркете, на помощь ей пришел посетитель выставки, который давно шел за ними по пятам.
Он был высок, могуч, широк в плечах. Рубашка в клеточку с короткими рукавами не скрывала мощные загорелые руки, густо заросшие темной шерстью, и с серьезными бицепсами. Ему ничего не стоило приподнять Васильева и Бельского за шкирку и слегка потрясти в воздухе.
